Иранский режим умирать не собирается
А.К.Лукоянов
февраль 2005
В марте этого года исполняется 26 годовщина проведения в Иране референдума по вопросу об изменении формы государственного устройства, которое пришло на смену свергнутого монархического строя, просуществовавшего в этой стране более двух с половиной тысяч лет. В 1979 народ в подавляющем большинстве своём проголосовал за провозглашение Ирана исламской республикой. Новое государство стало именоваться Исламская республика Иран (ИРИ). Его возглавили представители радикального крыла шиитского духовенства, которое первоначально, однако, делилось властью со своими союзниками из лагеря светской интеллигенции, получившей образование на Западе. Кстати, первым президентом ИРИ был именно такой человек –Абольхасан Банисар, получивший образование во Франции.
На место светской монархии пришла республика, о чём долгое время мечтали многие революционеры, в том числе и исламские. Последние, однако, в силу целого ряда причин, были много лучше других оппозиционных сил организованы и подготовлены к работе среди населения Ирана, особенно в кризисных ситуациях. К тому же, они располагали огромными финансовыми возможностями и влиятельными связями международными связями. Прежде всего, через шиитскую общину. В результате этих и ряда иных факторов именно исламские революционеры во главе с радикальным духовенством и их лидером аятоллой Хомейни, авторитет которого в народе был действительно огромен, определили как саму специфику революционного движения, так и характер новой власти.
С годами исламский радикализм шиитских революционеров, испугавший первоначально как соседей Ирана, так и западный мир, а также руководство СССР, стал постепенно угасать. Придя к власти, они начали превращаться в прагматиков. Впрочем, большинство из них таковыми всегда и являлись. Другое дело, что в первые послереволюционные годы нельзя было отказываться от тех лозунгов, под которыми они вели свой народ на борьбу с властью без опасения лишиться массовой поддержки. Кроме того, среди духовенства существовали всегда и крайне радикальные силы, с которыми приходилось всегда считаться. До сих пор очень сложно отойти от ряда исламских революционных установок, унаследованных со времён правления имама Хомейни. В частности – об обязанности иранского государства оказывать всестороннюю поддержку движениям "обездоленных" мусульман во всём мире и об экспорте исламской революции. Впрочем, эти положения трактуются, как правило, в зависимости от политических и экономических интересов руководства ИРИ. Поддерживаются те движения, которые выгодны Ирану, а экспорт исламской революции уже давно трактуется как экспорт иранской исламской культуры. Последняя же может интерпретироваться при необходимости и как исламская политическая культура. Тем более, что ислам и политика для правящих аятолл – понятия неразделимые.
Новое иранское руководство, укрепившись у власти, постепенно вернулось к проведению, по сути, того внешнеполитического и внешнеэкономического курса, которым шла иранская монархия. То есть, пошло по пути превращения страны в сильное региональное государство, способное защищать свои национальные интересы, опираясь не только на революционный исламский дух своих граждан, но и на сильные вооруженные силы, оснащённые современной техникой. Правда, новые лидеры пошли уже по новому пути, который можно назвать исламским с точки зрения использования новых форм и подходов.
И в этом Иран достиг значительных успехов. Особенно благодаря, как ни парадоксально, Соединённым Штатам Америки, руководство которых было объявлено имамом Хомейни не только врагом Ирана, но врагом ислама и всего человечества. США, как известно, утратили после революции свои ведущие позиции в Иране, в том числе экономические и военные. Иран сумел освободиться от жесткой опеки США, стараясь добиться от американцев пересмотра условий межгосударственных отношений и изменения своего статуса на международной арене.
Отказывая в этом Ирану, США одновременно одержали почти блистательную победу в холодной войне против СССР, развалины которого явились благоприятной питательной средой для растущего организма иранской региональной супердержавы. Эффективно используя сложившуюся после распада СССР ситуацию, иранские лидеры сумели воспользоваться трудным положением, в котором оказалась Россия и так называемые новые независимые государства, для укрепления своего экономического и военного потенциала. Более того, ИРИ значительно расширила сферу своих геополитических интересов и международного влияния. Прежде всего, за счёт территорий государств СНГ, вынужденных идти на такое сотрудничество под давлением опять же под давлением обстоятельств, созданных теми политическими кругами США, которые предпочитают использовать для достижения своих целей методы силового давления. Расширению иранского влияния в регионе способствовала и политика США в отношении Ирака, режима С. Хусейна и шиитской общины этой страны.
В результате на сегодняшний день ИРИ, нравится нам этот режим или нет, представляет собой весьма влиятельный центр силы, располагающий достаточным военным потенциалом, необходимым для защиты динамично развивающейся иранской экономики. По расчётам, сделанным российским востоковедом-экономистом В. П. Цукановым, экономический рост в Иране составляет 6 % в год, о чём многие страны (особенно СНГ) могут только мечтать. Кроме того, государственный бюджет страны на 2005-2006 г. должен составить около 169 млрд. долл. США, что сравнимо с бюджетами стран СНГ вместе взятыми. Население ИРИ на сегодняшний день составляет почти 70 млн. человек и продолжает расти. В этих условиях власти, как ни странно для исламского государства, приступили к проведению кампании по ограничению рождаемости, стараясь одновременно совершенствовать систему социального обеспечения, прежде всего, малообеспеченных слоев населения. При этом численность населения Ирана, по прогнозам специалистов, через несколько десятилетий может перешагнуть 100-миллионный рубеж и в перспективе сравняться с численностью населения России, например.
Казалось бы, что опасаться Ирана должна прежде всего Россия, на южных рубежах которой успешно развивается не только торгово-экономический партнёр, потенциальный конкурент, а теоретически и возможный противник. К тому же иранский режим имеет отличный опыт и инструментарий для работы в кризисных ситуациях, которые постоянно сопровождают функционирование государственных систем на пространстве СНГ и которые ИРИ может использовать при определённых обстоятельствах. Тем не менее, Россия не только не боится сотрудничества с Ираном, но готова даже снабжать его современными системами вооружений. А вот США упорно стремятся навязать всему миру облик Ирана как террористического государства, во главе которого стоит кучка полусумасшедших людей в чалмах, мечтающих о ядерной бомбе, чтобы уничтожить все враждебные правящему шиитскому духовенству силы в регионе и даже саму американскую "империю зла" (так определяли США в официальной пропаганде ИРИ со времён Хомейни). И в то же время США давно ведут свою игру с послемонархическим иранским режимом.
Не желают американцы пока договариваться с иранскими аятоллами, которые, впрочем, давно делают прозрачные намёки на свою готовность к нормализации отношений с США на условиях, позволившим бы им сохранить своё лицо. Похоже, что нынешняя администрация США так свято уверовала в необходимость эффективность силового экспорта своей культуры в мусульманские регионы, богатые нефтью, что уже фактически открыто призывает иранцев к свержению своего правительства, обещая им свободу и процветание после прихода в Иран американской "великой цивилизации". Однако новая резкая смена власти в Иране, если бы такое и произошло в ближайшие годы, вряд ли кардинально изменит ситуацию в регионе. И маловероятно, что новые власти смогут проводить принципиально новый курс, гарантируя при этом обеспечение стабильности в стране. Впрочем, такая мелочь, кажется, не беспокоит прямолинейных политиков.
В то же время, в США давно были и есть сторонники проведения более гибкого курса в отношении ИРИ. Курса, направленного на постепенную трансформацию иранского общества и самого режима в направлении их постепенной либерализации. Важная роль при этом всегда отводилась развитию всесторонних отношений США с Ираном, что позволило бы расширить и усилить западное культурное и идеологическое воздействие, деструктивное для режима аятолл. Эта группа политиков также более умеренного взгляда и по вопросу ядерных программ Ирана. Она очень взвешенно подходит к этой проблеме, понимая что ИРИ прежде всего стремится не к внешней агрессии, в которой у него нет необходимости в ближайшей перспективе, а к обеспечению своей безопасности на региональном уровне. В этой связи Збигнев Бжезинский, например, высказывает следующее предложение: "Если мы хотим, чтобы Иран отказался от идеи обладания ядерным оружием, он должен иметь другие возможности обеспечения своей безопасности: вступить в союз с ядерной державой или получить заслуживающие доверия международные гарантии". И конечно совсем не рационально действовать в отношении Ирана силовыми методами, а тем более развязывать против него военные действия.